<<< На титульный

Исаак БРЕЙДО

ФРОНТОВЫЕ БУДНИ

В октябре 1943 года я был направлен в 60-ю танковую бригаду врачом. В ноябре перед бригадой была поставлена задача овладеть северным мостом через Западную Двину в г. Витебске, до которого от нашей передовой было 30 км. Наступать мы должны были 7 ноября и вместе с другими частями освободить город. Сталин любил приурочивать победы к советским праздникам. Это нередко не давало возможности хорошо подготовить операцию и приводило к значительным людским потерям. Но солдатской жизни и крови в ту войну не жалели.

7 ноября, после артподготовки, танки нашей бригады, на броне которых располагались мотострелки, пошли на запад и, почти не встречая сопротивления, двинулись к Витебску. Две другие танковые бригады, которые должны были развивать успех на левом и правом флангах, натолкнулись на минные поля, и их наступление захлебнулось. Я на санитарной машине со своим скромным штатом (шофер, санинструктор, санитар) поехал вслед за танками. Приходилось останавливаться, т. к. отдельные очаги сопротивления сохранялись. День в ноябре короткий, и через некоторое время мы двигались уже в кромешной темноте. К утру 8 ноября мы оказались в хуторе Клецки в 15 км от Витебска. К этому времени противник смог отрезать нас с тыла и создать оборону перед нами. Танки остановились. Наш батальон начал окапываться. Хутор состоял из восьми избушек, расположенных на пригорке и врытых до окон в землю, но не с накатом, как землянки, а с треугольной крышей. Оборону занимали в западной полуокружности хутора. Санчасть устроили в двух землянках на восточной стороне – у леса, в который уходила дорога. У дороги поставили несколько солдат для охраны, но с этой стороны противника не ждали. Шла перестрелка на западе, и поступали раненые.

Наибольшие потери связаны были с регулярными авианалетами. Четыре раза в день над хутором появлялся двухфюзеляжный самолет-разведчик и облетал местность. Ружейный огонь ему был не страшен, а другого не было, как не было и нашей авиации. С немецкой аккуратностью через полчаса появлялась шестерка самолетов, которые, сбросив бомбы, начинали обстреливать наши позиции из пулеметов. После налета мы бегали собирать раненых. Наши избушки быстро заполнялись. Лежали только те раненые, которые не могли сидеть. Остальные сидели, поскольку лечь было некуда. На полатях размещался второй этаж раненых. Передвигаться по избушкам (делать перевязки, накладывать шины) приходилось очень осторожно, чтобы на кого-нибудь не наступить. Мы эти дни провели, сидя у двери. Так продолжалось четверо суток. За танками прошла только санитарная машина. Боепитание и кухня остались в тылу. Но в избушке под полом хранилась картошка, которую мы варили без соли. Правда, раненые чаще всего отказывались от еды, а вода в колодце была рядом. В один из дней из леса с нашей стороны выскочила машина с двумя фашистами и двумя девушками. Наши солдаты застрелили незваных гостей, а их «дам» отвели к командиру бригады. Я пошел на них посмотреть. Обе были франтовато одеты, с накрашенными губами. Судьбу их я не знаю.

Наши танки были почти без горючего. Боеприпасы тоже заканчивались.

Через четыре дня мы услышали шум боев с востока. Увидели со своего пригорка разрывы снарядов «катюши». К нам прорвались наши. Фашисты, подтянув силы, начали наступление с запада на два часа позже. Но обескровленную бригаду успели сменить подоспевшие части. Бригаду отвели в лес за хутором. Обстреливал противник этот лес так, что скучно нам не было.

Думаю, что если бы не спустили нам сверху приказ взять Витебск к 7 ноября, исход боев был бы другим. По данным нашей разведки, на этом участке фронта было всего около 300 фашистов. Но о том, что противник, почти не имея войск, хорошо заминировал линию обороны, очевидно, не знали. Не были подготовлены саперные части, которые освободили бы фланги от мин, и наступали бы танки широким фронтом с большим успехом. Я прошел с этой танковой бригадой до 1 января 1944 года. К этому времени в бригаде осталось два танка, и ее отправили в тыл для переформирования.

Я продолжал службу младшим врачом 199-го гвардейского стрелкового полка. Пришел в полк на место, где незадолго до этого осколком мины убило моего предшественника – младшего врача Гришу Маркмана. В июне 1944-го наш полк, входивший в 67-ю гвардейскую стрелковую дивизию, участвовал в освобождении Белоруссии (операция «Багратион»), и наша дивизия получила звание Витебской. Так я второй раз принял участие в боях за этот город.

У художника В. В. Верещагина есть картина «Апофеоз войны». В центре – пирамида из черепов, а над ней – вороны. 9 мая фашисты в Прибалтике прекратили сопротивление, и мы переходили передний край в том месте, где в декабре 1944 года в очередной раз безуспешно атаковали противника солдаты нашего полка. Никто не убирал погибших. Мы шли по разминированной дорожке, а слева и справа лежали на земле или сидели, уткнувшись на ружье, – в шинелях, касках, ушанках… – скелеты наступавших солдат.

Я шел и думал – еще один апофеоз войны.