<<< На титульный

Григорий ГЕНДЛЕР ПОД ЗВОНКИЕ СОЛОВЬИНЫЕ ТРЕЛИ

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат.

Пусть солдаты немного поспят…

Когда слышу эту замечательную песню Соловьева-Седова на слова Фатьянова неизменно возвращаюсь памятью к событиям, связанным с соловьиными трелями в районе Курской дуги. И не только к дивному пению птиц.

…Шел 1943 год. В июне наша 1-я гвардейская танковая бригада готовилась к очередным боям. Мы стояли в районе шоссе Обоянь – Белгород. И вдруг разнеслась весть: к нам приехала корреспондентская бригада Всесоюзного радио. Вызвали меня, в ту пору помощника начальника политотдела бригады по комсомольской работе.

— Надо помочь майору (такое звание было у прикрепленного ко мне корреспондента) сделать несколько репортажей о лучших танкистах бригады.

Я взял под козырек. Приказ есть приказ. Но удивления скрыть не мог, ибо с первого же взгляда узнал человека, с которым мне предстояло работать. Майором оказался… Вадим Синявский. Да, да, тот самый спортивный радиокомментатор, слава о котором еще до войны гремела по всей стране. Когда враг вторгся на нашу землю, тысячи журналистов, говоря словами Маяковского, «к штыку приравняли перо». Вот и Вадим Синявский оставил на время футбольные поля, отправившись на поля ратные. Он почти ежедневно выезжал на места сражений, когда шли бои под Москвой, был участником обороны Севастополя и даже ранен там, а потом стал летописцем Сталинградской битвы. Летом 1943-го прибыл к нам на Курскую дугу.

Разумеется, я волновался, предвкушая нашу совместную работу, а он протянул руку, будто старому знакомому. И никакой заносчивости. Держался скромно. Говорил обдуманно, неспешно.

Когда обсуждали будущие репортажи, сказал мне, словно отрезал:

— Один из них будет начинаться соловьиными трелями. Пусть места эти и на слух станут узнаваемыми для радиослушателей.

— Трели, так трели, – не стал спорить я. – Только придется провести бессонную ночь вот в том лесу.

Мы отправились в густой березняк. И были сполна вознаграждены. Потому, что на утренней зорьке стали слушателями необыкновенной красоты «концерта», который устроили нам птицы. И, конечно, записали его. Синявский был очень доволен.

Потом он встречался с героями-танкистами, записал их рассказы на пленку.

Я пригласил именитого журналиста и на торжественное принятие танкистами клятвы перед боем.

Перед строем установили знамя бригады. Командир, Герой Советского Союза В. Горелов, опустился на колено и поцеловал краешек знамени. Зазвучали первые слова клятвы:

— Мы, гвардейцы Первой гвардейской танковой бригады… Строй повторил:

— Мы, гвардейцы Первой гвардейской танковой бригады… Я, волнуясь (уж очень ответственное дело поручено мне), продолжаю:

— Приносим торжественную клятву, что будем беспощадно уничтожать фашистское зверье и фашистскую технику…

Строй вторит дружно, с энтузиазмом. А радиожурналисты записывают, чтобы через день-два передать этот наш боевой настрой – всей стране.

Так закончилась эта командировка Вадима Синявского в нашу бригаду. И, может быть, если б речь шла только о моей встрече с комментатором-звездой, как принято теперь говорить, здесь стоило бы поставить точку.

Но история эта имеет весьма любопытное продолжение. И о нем тоже стоит рассказать.

Как-то, лет 15 тому назад, мой однополчанин, бывший комсорг танкового батальона, а после войны преподаватель музыкального училища в городе Воткинске Алексей Гурьев, прислал мне письмо. «Приобрети, – писал он, – новинку. Издан комплект грампластинок, посвященный Великой Отечественной войне. Там рассказано и о нашей Первой гвардейской танковой бригаде».

Разумеется, я поспешил на Невский проспект и купил тот самый набор пластинок. А вечером собралась вся семья, пришли друзья, чтобы вместе послушать уникальные записи военных лет.

Бесконечно дорога для меня запись с рассказом о боевых подвигах танкистов, многим из которых не суждено было дожить до Великой Победы. Воспроизводила пластинка и клятву, данную моими ратными товарищами перед боем. Слова эти, такие знакомые и памятные, я написал и прочитал перед строем по поручению комбрига.

И сегодня пластинка эта неизменно будит во мне воспоминания. Я снова волнуюсь, слушая слова клятвы. Вновь, чеканя шаг, проходят перед моими глазами ветераны и новобранцы. И оживают лица только-только прибывших из военных училищ ребят – Юры Соколова, Володи Шаландина, Алексея Духова…

С честью сдержали все они клятву, которую давали накануне боев на Курской дуге. Все, начиная с комбрига Героя Советского Союза полковника Владимира Горелова, погибшего на территории Польши. В фашистское логово привел нашу бригаду уже новый командир – тоже полковник и тоже Герой Советского Союза – Абрам Темник. Он погиб уже в боях за Берлин и похоронен в Трептов-парке.

С симпатией вспоминаю и своего непосредственного начальника – дедушку Ружина (так ласково звали бойцы начальника политотдела бригады за его мягкий украинский говорок, за отзывчивое сердце и всегдашнюю рассудительность, хотя «дедушке» не было еще и сорока. Дедушка Ружин был добр, но требователен к подчиненным. Мы, политработники, обязаны были во время самых трудных боев поднимать дух воинов-танкистов личным примером.

Помню, как на Курской дуге дедушка Ружин приказал мне выдвинуться на наблюдательный пункт командира бригады – он находился в нескольких сотнях метров от передовых танковых позиций.

Все эти июльские дни 1943-го для каждого из нас были тяжелым испытанием. Неутихающий непрерывный бой требовал огромного напряжения. Дойдя до наблюдательного пункта, я стал, как мог, помогать комбригу. По ночам, где ползком, где перебежками добирался до передовых позиций. В минуты передышки рассказывал бойцам о положении на фронте, о героизме наших танкистов, об опыте борьбы с новыми тогда танками противника – так называемыми «тиграми», передавал устные приказы Горелова.

У меня сохранились теперь уже старые пожелтевшие листки бумаги с торопливыми карандашными записями, сделанными в июле 1943-го. Вот выдержка из них:

«В высокой ржи, неподалеку от белгородского шоссе стоит танк. Он замаскирован колосьями и издали сливается с полем. Рядом с танком – несколько щелей, в них – связисты с телефонами и рацией. Все это – наблюдательный пункт Горелова. Комбриг внимательно следит за полем боя, за движением танков врага, держит связь с соседними частями, интересуется данными разведки, отвечает на запросы, отдает распоряжения – короткие, четкие, уверенные…

По НП бьет артиллерия, раздаются автоматные очереди. Немцы обстреливают НП не потому, что обнаружили его. Просто их тактика – методичная «обработка» территории, квадрат за квадратом. Потому и на НП приходится «своя» порция снарядов. Ранило наблюдателя. Комбриг приказал отвезти его в санчасть на своей машине… В небе появились вражеские бомбардировщики. Они кружат над нашими позициями, выбирая цель, но внезапно исчезают. Вскоре мы поняли, почему: над нами появились краснозвездые истребители…».

Мы громко выражали радость по поводу появления «ястребков», комбригу не до бурных эмоций.

— Что на позициях? – спросил меня.

— Настроение боевое, – доложил я. – Отличился экипаж танка, где командиром лейтенант Юрий Соколов. Ребята подбили три фашистских «тигра».

— Молодцы, – говорит комбриг и вскоре по радио на позициях, раздается приказ о награждении Юрия Соколова орденом Отечественной войны. А мне – новое поручение – довести до сведения всех приказ: пока на нашем направлении есть хоть один гвардеец, враг не должен прорваться к белгородскому шоссе.

Отразив натиск врага, наши войска продолжили наступление. Взяли Белгород. Горелов повел бригаду на юг, чтобы перерезать железную дорогу Харьков – Полтава. По пути на Богодухов (райцентр в Харьковской области) мне снова довелось быть рядом с полковником Гореловым, на его командирской «тридцать четверке», среди десантников-автоматчиков, разместившихся прямо на броне боевой машины.

Показалось село Лютовка. Наш и еще два танка каким-то образом оторвались от остальных. Взвесив обстановку, Горелов решил атаковать врага в Лютовке.

Увидев наши танки, гитлеровцы попытались обороняться, но смелый натиск решил исход боя в нашу пользу. Со слезами радости встретили нас сельчане, угощали фруктами, помогали выловить укрывшихся фашистов.

Участники этого боя, в том числе и я, были награждены орденами. Я получил в тот раз свой второй орден Красной Звезды.

Через несколько дней после окончания сражения страна узнала имена героев Курской битвы. Георгий Бессарабов одним из первых уничтожил немецкий танк «тигр» – об этом написала «Комсомольская правда». Рота В. Бочковского, полностью состоявшая из комсомольцев, в течение нескольких суток героически отбивала беспрерывные атаки фашистских танков у села Яковлеве. Шагнул в бессмертие экипаж Володи Шаландина. Погиб и Юра Соколов.

После боя в политотдел бригады принесли комсомольский билет Юры и его записную книжку. В ней мы нашли такую запись:

«Важно только одно: любить народ, Родину, служить им сердцем и душой». Записная книжка Юры, которую я передал военкору «Комсомолки» Ю. Жукову, послужила основой для его очерка «Настоящая жизнь».

Любовь к Родине и ненависть к врагу танкисты-гвардейцы Первой бригады пронесли до Берлина. Об этом свидетельствуют и шесть боевых орденов на знамени бригады, которое сохранилось до наших дней.

Время берет свое. Уходят ветераны, покидают сей мир. Но никогда не должен уйти из памяти народный подвиг людей моего поколения, спасших нашу страну, наш народ от порабощения и уничтожения.

Этому служит и скромная запись на пластинке – одна из немногих подлинных записей, оставшихся, благодаря Вадиму Синявскому, со времен Великой Отечественной.