<<< На титульный

Лев ГОРЛИЦКИЙ

ПРЯМО С ЗАВОДА САМОХОДКИ ШЛИ НА ФРОНТ

Я родился в 1904 году в селе Степанцы, недалеко от Канева. Большое село, около 700 еврейских семей, восемь синагог! В нашей семье было шестеро детей, отец работал на сахарном заводе механиком. Учиться я начал рано, сначала в хедере, потом в прогимназии города Богуслава. А времена были трудные – войны, погромы, революция. Пришли деникинцы, отец лежал в тифозной горячке, они его застрелили. Тогда мой старший брат Гриша ушел в Красную Армию и вскоре погиб в перестрелке с петлюровцами. Моя мама нашла в Киеве работу уборщицы, потом и старшая сестра устроилась там работать, а в 1920 году вся наша семья перебралась в Киев. Я поступил работать слесарем-сборщиком и учился в вечерней школе, а в 1927 году поступил в Киевский политехнический институт на мехфак. Когда я был на третьем курсе, группу студентов по решению правительства перевели в Ленинградский военно-механический институт. Так я оказался в Ленинграде. Учился с увлечением, и студенческие годы пролетели быстро. Дипломная работа у меня была «Модернизация горной пушки». Я фактически сконструировал новую пушку. На международных испытаниях в 1938 году она оказалась лучшей по всем показателям. Очень довольный Сталин подошел ко мне, положил руку на плечо и сказал: «Самый маладой, а всэх абскакал, маладэц!». Пушка моя пошла в производство и хорошо повоевала в свое время. Сейчас она в Петербургском артиллерийском музее, там есть мой персональный раздел. Между прочим, из-за этой пушки в годы репрессий перед войной я чуть не пропал. Мне объявили тогда, что моя горная пушка на войне в Испании отказывает при стрельбе. Меня арестовали. В тюремной камере я снова и снова мысленно разбирал свое детище, проверял расчеты, искал ошибку и пришел к убеждению: орудие безупречно, да ведь и полевые испытания это доказали. Значит, изделия портят где-то на пути в Испанию. Вскоре, действительно, выяснилось – это делал один карельский юноша, мстил за смерть отца – секретаря райкома из Петрозаводска, ставшего жертвой безудержных репрессий тех лет.

В 1932 году сразу после окончания института меня направили на Кировскии завод, который тогда назывался «Красный путиловец». К концу 30-х годов я уже был главным специалистом этого завода по артиллерии. С начала Великой Отечественной войны я занимался артиллерийским обеспечением оборонительных сооружений на подступах к Ленинграду. Осенью 41-го из блокированного немцами города по решению «сверху» я был переброшен на Урал. Там нарком вооружений Л. Ванников практически заново создавал оборонную промышленность и собирал лучших оружейников страны. Недавно в израильском журнале «Алеф» я прочел статью одного историка, привожу цитату из нее: «…Их было не так много, руководителей и инженеров, уцелевших после непрерывных репрессий 40-х годов. Они ухитрялись в короткие сроки, на пустых, неприспособленных местах развертывать производство. Такие люди как Ванников, Зальцман, Рубинчик, Гомон, Котин, Горлиц-кии и другие делали чудеса. То, что совершила небольшая группа евреев в суровую зиму 1941-1942 годов на Урале, в Сибири и на Волге, было чудом, которое спасло Советский Союз от гибели!..».

В конструкторском бюро знаменитого «Танкограда» в Челябинске я обеспечивал артиллерийское оснащение тяжелых танков конструктора Жозефа Яковлевича Котина. В 1942 году мне удалось осуществить свою идею: создать артиллерийскую установку крупного калибра на базе танка «Т-34». К их массовому производству можно было приступить сравнительно быстро. В момент, когда германские армии были под Москвой и на Волге, фактор времени являлся решающим. Испытания самоходки обрадовали Г. К. Жукова. «Надо брать на вооружение!» – сказал он Сталину. И вскоре каждые сутки двадцать наших самоходок прямо с завода отправлялись на фронт. Эти «СУ-122» провоевали всю войну и принесли Гитлеру много горя. Они взламывали блокаду Ленинграда и штурмовали Берлин. В 1943 году я получил Сталинскую премию. А в 1944-м была принята на вооружение более усовершенствованная самоходка, за которую в 1946 году меня вновь удостоили Сталинской премии. Потом было сконструировано и построено еще несколько самоходок, гарпунная пушка, литая и штампованная конструкции башни танка «Т-34»; всего моим бюро разработано 23 боевых единицы, 11 из них пошли в серию. У меня два ордена Красного Знамени, два – Отечественной войны, орден Кутузова.

На испытаниях первой самоходки в 1943 году Сталин опять похвалил меня. Но вот кончилась война, начались разные антиеврейские кампании: меня стали понижать в должностях, вычеркивать из списков награжденных, а в 1946 году я снова оказался в тюрьме, теперь по известному «Ленинградскому делу».

Память о добрых делах хрупка перед неблагодарностью!

Недавно мне исполнилось 98 лет! И все чаще я вспоминаю свое детство и юность, наш дом на Украине, родной идиш и наши песенки:

Их хоб а вайбл

Хайст зи Кларе,

А хойхе, а шнуре ун даре

Ба ир ин мойл штейн

Фремде цеене.

(Перевод:

У моей милашки Клары

Рост высок, движенья грубы.

Пусть немного сухопара,

Но зато вставные зубы.)