|
<<<
На титульный |
|
|
|
Иосиф ТОПЕР У СТАЛИНГРАДА МЫ ОСТАНОВИЛИ ВРАГА |
|
В 1941 году я и моя супруга Рая Бардах окончили последний курс Одесского индустриального института. Защитить диплом не успели – началась война. Я был мобилизован и зачислен курсантом Одесского артиллерийского училища для ускоренной подготовки. Фронт быстро продвигался к Одессе. Училище эвакуировали на Урал. Жена пешком с рюкзаком на плечах двинулась к Херсону, добралась до Воронежа, Ташкента и там защитила диплом. В феврале 1942 года мне было присвоено звание лейтенанта. Началась моя фронтовая служба. Участие в боях показало, что нас подготовили отлично, мы нисколько не уступали офицерам, которых готовили три года. Я начал свою войну командиром взвода управления, командовал батареей, был начальником артиллерийской разведки 64-й стрелковой дивизии, а за несколько дней до окончания войны – начальником арт. разведки стрелкового корпуса. Мне не пришлось испытать горечь отступления. У Сталинграда мы остановили врага. Встуцили мы в бой в августе 1942 года. На подступах к городу развернулось огромное танковое сражение. Севернее тракторного завода немцам удалось выйти к Волге. Они продвигались вдоль реки. В километре от наших позиций враг был остановлен. Дивизии был дан приказ: «Ни шагу назад». Отступать действительно было некуда. Это почувствовал каждый. На помощь нам пришли «катюши». Из тыла подвезли боеприпасы: по два боекомплекта на орудие; мы научились окапываться и маскироваться. Противник предпринимал по 5-6 атак в течение суток с поддержкой танков и авиации! Но мы выстояли. Заняв господствующие высоты и курганы, немцы видели наши позиции как на ладони, однако для нас их огневые точки были скрыты. Стрелять нужно было по конкретным разведанным целям, каждый снаряд был на учете. Как командир взвода управления, я выбрал наблюдательный пункт в подбитом танке на нейтральной полосе. Нас пытались выкурить из этого убежища, мы не раз оказывались окруженными, нас бомбили и обстреливали, сбрасывали листовки и брошюры с предложением сдаться. Макулатуры оказалось столько, что хватило на хорошую мягкую подстилку на дне окопа. Но мы все выдержали: точно определяли цели в расположении врага, корректировали огонь батарей всего полка и наносили большой урон противнику. За несколько часов до перехода наших войск в контрнаступление мы заметили, что немцы оставляют свои позиции перед нашей дивизией. Не дожидаясь разрешения сверху, мы, четверо разведчиков, по своей личной инициативе пробрались на чужую территорию. Окопы оказались пусты. Немцы не успели даже взять свои вещмешки. По нашей информации наши части без арт. подготовки перешли в наступление и продвинулись на шесть километров. Мы были первыми в дивизии награждены орденами. Продвижение вперед полностью подтвердило все наши разведданные, меня повысили в должности – я был назначен начальником артиллерийской разведки дивизии. В Белоруссии я оборудовал наблюдательные пункты на колокольнях церквей и на деревьях. В боях за Могилев был контужен. А после освобождения Могилева началось поспешное бегство противника, пытавшегося вырваться из «котла». Мне было поручено возглавить моторизованную разведгруппу. На «вилиссе» с радиостанцией мы преследовали немцев, продвигаясь на 5–6 километров впереди своих войск, принимая огонь на себя. Через каждые 500–600 метров докладывали командиру дивизии. Следом за нами двигались полки. Не всё всегда складывалось гладко. Перед нами была в упор расстреляна батарея. Двигаясь впереди и вдоль фронта дивизии, мы проходили по 50-60 км в сутки. Очистив территорию Белоруссии, мы начали освобождение Польши и вышли к Висле. Здесь противник соорудил мощный укрепленный район. Форсирование реки должно было быть поддержано огневым валом артиллерии. Перед нами стояла очень ответственная задача: вести огонь так, чтобы не поразить собственные войска, наступавшие в двухстах метрах от огневого вала. В осуществлении этого замысла велика была роль артиллерийской разведки, и я горд, что в общем успехе есть и моя доля. Особенно памятна битва за Берлин, последняя битва Великой Отечественной войны. Готовились очень тщательно к наступлению на Зееловские высоты. По указанию маршала Жукова был сооружен полигон, имитировавший местность нашего предстоящего наступления. На этом полигоне прошли подготовку участники операции, отрабатывались различные варианты. От каждой дивизии принимало участие несколько ответственных офицеров (5 человек). Меня, как начальника арт. разведки, тоже включили в этугруппу. В первый день штурма артиллерия нашей дивизии добивала группу окруженного противника. В Берлине бились за каждый дом. Каждый этаж брался в рукопашном бою. Сопротивление противника на нашем участке было сломлено 1 мая. Мы сражались в пятистах метрах севернее рейхстага. 2 мая во всех окнах уцелевших домов были вывешены белые флаги. С передовыми разведгруппами союзников мы встретились в 65 км западнее Берлина на реке Эльбе. У меня сохранился фотоснимок: то была радостная встреча. Высшее командование союзников дало распоряжение своим войскам отойти на оговоренную линию, и мы вошли в Саксонию. Путь наш лежал через лагерь смерти Бухенвальд. К тому времени еще не все узники покинули лагерь; трудно передать чувства и мысли, когда видишь эти человеческие тени… Я вспоминаю своих боевых товарищей. Среди них были и евреи – Колкрей (живет ныне в Мельбурне), Иосиф Латерман и многие другие. Я был контужен, в болотах Белоруссии подхватил малярию, но выжил. Моей семье и моим землякам Победа далась дорогой ценой. На фронте погибли два моих брата. Отец и другие жители местечка Ялтуценова, 1500 человек, были заживо погребены оккупантами. К сожалению, местные власти ничего не сделали, чтобы увековечить память невинно погибших. Я горд, что принял активное участие в разгроме фашизма, которому не должно быть места на земле. |