Поствампиловская драматургия или драматургия “новой волны” 1970–1980-х годов уже заняла свое прочное место в истории русской литературы. Споры вокруг этого драматургического явления со своими законами, темами, сложившимися художественными средствами прекратились, и пришло время для его изучения, тем более что за драматургами “новой волны” пришло следующее поколение драматургов, пьесы которых критика объединила под названием “новая драма” и которая, в свою очередь, имеет общие и различные черты с поствампиловской драматургией. Понятно, что нельзя говорить о новейшей драматургии, не изучив предыдущий период.

Имена поствампиловской плеяды уже достаточно известны. Это, прежде всего, лидер этого направления Л. Петрушевская, это В. Арро, В. Славкин, А. Галин, С. Злотников, Л. Разумовская, Н. Коляда и др. Творчество этих драматургов вынесено в школьную программу 11-го класса для обзорного изучения. Но в известных нам учебниках для педагогических вузов обзор современной драматургии ограничивается творчеством А. Вампилова. Исключением является учебник по русской литературе ХХ века под редакцией профессора В.В. Агеносова (М.: Дрофа, 1996) и учебник Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого “Современная русская литература” (М.: Эдиториал УРСС, 2001). В первом учебнике есть статья М.И. Громовой “Современная русская драматургия”, где автор, подробно останавливаясь на творчестве А. Вампилова, все же дает краткий обзор драматургии “новой волны”. В учебнике Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого мы находим отдельные главы, посвященные творчеству Л. Петрушевской и Н. Коляды. Таким образом, студенты лишены возможности найти достаточно полную и разнообразную информацию в учебниках. А уж о монографиях, посвященных творчеству авторов “новой волны”, говорить не приходится. Их просто нет.

Исходя из вышесказанного, мы считаем, что спецкурс или спецсеминар по данной теме будет не только интересен студентам, изучающим русскую литературу, но и полезен как будущим учителям.

Предлагается следующее содержание спецкурса или спецсеминара по данной теме. Первая лекция имеет обзорный характер. В ней дается общий анализ русской драматургии 70–80-х годов ХХ века, прослеживаются общие тенденции, темы, средства изображения. В начале 70-х годов достаточно популярны были “производственная” и “героико-революционная” драмы, авторы и герои которых не боялись говорить со сцены о пороках системы, разрушающей человеческое сознание. Именно “производственная” драма в условиях номенклатурной системы подняла проблему “старых стен и новых людей”, призывала сквозь цифры плана видеть человека, его судьбу, его душу. Огромный общественный резонанс вызвали такие герои, как Чешков (“Человек со стороны” И. Дворецкого) и Потапов (“Протокол одного заседания” А. Гельмана).

Переосмысление истории, начавшееся в середине 80-х годов ХХ века, ее критический анализ, размышления о ее влиянии на современность начала документальная драма М. Шатрова “Синие кони на красной траве”, “Диктатура совести”, “Так победим!”.

Но наиболее острое звучание приобрела в этот период психологическая драма, наиболее традиционная для русской сцены, продолжающая линию Островского – Чехова – Горького. Имена А. Арбузова и В. Розова, А. Володина и А. Вампилова возглавили это направления в современном театре. В этом же направлении работают и драматурги поствампиловской плеяды.

Последующие темы посвящены непосредственно драматургии “новой волны”. В центре художественного мира пьес “новой волны” стоит герой сложный, неоднозначный, не укладывающийся в рамки однозначных определений. Поэтому Я.И. Явчуновский сказал следующее: “Подобные персонажи невозможно подвергнуть насильственной рубрикации, зачислив чохом в один регион, четко закрепив за ними исчерпывающее их смысл терминологическое обозначение. Это и не “лишние люди”, и не “новые люди”. Иные из них не выдерживают бремени почетного звания положительного героя, как другие не вмещаются в рамки отрицательных. Думается, что психологическая драма – и в этом важный ее типологический признак – более уверенно ведет художественное исследование именно таких характеров, не поляризуя персонажей под стягами противоборствующих станов”.

Перед нами, как правило, герой 30–40 лет, вышедший из “молодых мальчиков” 60-х годов. В пору своей юности они слишком высоко поставили планку своих надежд, принципов, целей. И сейчас, когда уже определились главные линии жизни и подводятся первые, “предварительные” итоги, становится совершенно ясно, что герои не смогли достичь и преодолеть собственную, личную планку. Герой не удовлетворен собой, своей жизнью, окружающей его действительностью и ищет выхода из создавшейся ситуации (В. Арро “Смотрите, кто пришел”, “Трагики и комедианты”, В. Славкин “Взрослая дочь молодого человека”, Л. Петрушевская “Три девушки в голубом”).

Герой поствампиловской драматургии фатально одинок. Авторы подробно анализируют причину этого одиночества, прослеживая родственные связи героев, их отношение к детям как символу собственного продолжения. Большинство не имели и не имеют дома, семьи, родителей в полном смысле этих понятий. Герои-сироты наводнили пьесы поствампиловцев. “Безотцовщина” героев рождает их “бездетность”. С темой потери родственных связей неразрывно связана тема Дома, раскрывающаяся в пьесах “новой волны”. Авторы всячески подчеркивают отсутствие у героев своего домашнего очага. Ремарки, описывающие жилище героев, или рассказы самих героев полны подробностей, которые дают нам понять, что даже наличие квартиры у персонажа не дает ему ощущения Дома. Совершенно справедливо заметил М. Швыдкой: “Ни один из персонажей драматургии “новой волны” не мог сказать: “Мой дом – моя крепостьЁ, но в семейной, частной жизни искали опоры”. Данная проблематика поднимается в пьесах В. Арро “Колея”, Л. Петрушевской “Уроки музыки”, В. Славкина “Серсо”, Н. Коляды “Рогатка”, “Ключи от Лерраха”.

Несмотря на сложное отношение авторов к своим персонажам, драматурги не отказывают им в понимании идеального. Герои знают, что такое идеальное, и стремятся к нему, испытывают личную ответственность за несовершенство своей жизни, окружающей реальности и самих себя (А. Галин “Тамада”, “Восточная трибуна”, В. Арро “Трагики и комедианты”).

Немаловажное место в поствампиловской драматургии занимает женская тема. Положение женщины рассматривается авторами в качестве критерия оценки общества, в котором они живут. Да и нравственная, духовная состоятельность персонажей-мужчин проверяется через их отношение к женщине (пьесы Л. Петрушевской, А. Галина “Восточная трибуна”, Н. Коляды “Ключи от Лерраха”).

Четко прослеживается в пьесах данного направления тема “другой жизни” в другом обществе. Эта тема проходит определенные этапы от идеализированного представления о “другой жизни” до полного отрицания (В. Славкин “Взрослая дочь молодого человека”, А. Галин “Группа”, “Титул”, “Сорри”, Н. Коляда “Полонез Огинского”).

Особое внимание следует уделить художественным средствам изображения. Быт, властность быта, подчеркнутость быта, быт, принявший гигантские размеры – первое, что бросается в глаза при знакомстве с драматургией “новой волны”. Герои пьес как бы проходят своеобразную проверку Бытом. Авторы не скупятся на подробное описание различных бытовых мелочей, большинство диалогов крутится вокруг решения бытовых проблем, предметы быта становятся образами-символами. Р. Доктор справедливо приходит к выводу о том, что в этих пьесах “быт сконцентрирован, сгущен так, что, кажется, исключает существование всякой иной реальности. Это в некотором роде абсолютный “бытийственный быт”, вбирающий все возможные проявления человека, все отношения между людьми” (Л. Петрушевская “Лестничная клетка”, В. Арро “Колея” и др.).

Продолжая традиции А.П. Чехова, драматурги “новой волны” расширяют сценическое пространство. В их пьесах множество внесценических персонажей, чувствуется присутствие Истории и ее влияние на день сегодняшний. Таким образом сценическое пространство расширяется до пределов всеобъемлющей картины жизни (В. Славкин “Взрослая дочь молодого человека”, С. Злотников “Уходил старик от старухи”, А. Галин “Восточная трибуна” и др.).

Исследователи изучаемого периода русской драматургии отмечают процесс эпизации драмы. В пьесах зачастую встречаются элементы эпоса – притчи, сны героев, в расширенных ремарках ярко заявлен образ автора (В. Арро “Колея”, Н. Коляда “Полонез Огинского”, “Сказка о мертвой царевне”, “Рогатка”, А. Казанцев “Сны Евгении”).

Особенно много споров литературной критики вызвал язык пьес современных авторов. Поствампиловцев обвиняли в излишней “сленговости”, ненормативности речи, в том, что они “пошли на поводу у улицы”. Показать героя через его речь, рассказать о нем, продемонстрировать взаимоотношения персонажей – яркая способность драматургов “новой волны”. Язык, на котором говорят герои, является самым адекватным характерам, типам, изображенным в пьесах (пьесы Л. Петрушевской, Н. Коляды, В. Славкина).

Занятия спецкурса и спецсеминара можно построить по следующим схемам: рассматривать все вышеуказанные особенности поствампиловской драматургии в творчестве каждого из авторов; или, определяя отдельную тему (как мы это делали выше), проследить ее реализацию в тех пьесах, в которых она наиболее полно отражена. Пьесы, предлагаемые для изучения, заявлены выше.

В ходе проведения данного спецкурса или спецсеминара, как мы уже замечали, могут возникнуть трудности с поиском литературно-критического материала по творчеству изучаемых авторов. Поэтому спецсеминар, где студенты вынуждены проявить навыки самостоятельного анализа драматургического текста, предлагается для студентов пятого курса. Спецкурс рекомендуется для студентов младших курсов.

Адрес СахГУ: 693008, Южно - Сахалинск, ул. Ленина, 290. Телефон премной 42-43-

Copyright © 1998-2004 Сахалинский государственный университет. Рег. ном.: 0320301038