Еще совсем недавно имя Гайто Газданова ничего не говорило российскому читателю. Даже среди литературоведов нашей страны лишь единицы слышали его или читали хоть одно произведение этого писателя. Не сумевший при жизни напечатать ни одной строчки на родине, известный прежде лишь в кругу русских эмигрантов, сегодня Газданов стал нужным и актуальным для многих и многих своих соотечественников. Свидетельство тому - вышедшее в 1996 г. трехтомное собрание его сочинений, претерпевшее переиздание уже в 1999 г.

Русская зарубежная критика часто сравнивала Газданова с Набоковым, французская - с Альбером Камю, Марселем Прустом и Жюльеном Грином. Американский исследователь Ласло Диенеш видит в Газданове наследника традиций Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова, Бунина. Сам круг сравнений свидетельствует о том, что перед нами несомненно большой писатель.

Родился Газданов в Петербурге. Его мать, Мария Николаевна Абациева, происходила из знатного осетинского рода. Отец, тоже осетин, Иван Сергеевич Газданов, окончив Петербургский лесной институт, по долгу службы должен был - вместе с семьей - объездить чуть ли не всю Россию вплоть до Сибири. Выросший в русской среде, будущий писатель впитал в себя богатую русскую культуру. В мае 1964 г. Газданов писал литературоведу А. Хадарцевой: "Осетинского языка я, к сожалению, не знаю, хотя его прекрасно знали мои родители ... Учился я в Парижском университете, но русский язык остался для меня родным" [28]. Классическая литература, не только русская, но и мировая, формировала личность Газданова, его вкус, помогала находить критерии оценок.

Газданов учился в кадетском корпусе в Полтаве, затем в Харьковской гимназии, которую покинул в седьмом классе. Шла гражданская война, и он считал себя не в праве оставаться в стороне. В 1919 г. будущий писатель вступает в Добровольческую армию. В романе "Вечер у Клэр" он так опишет свой выбор: "Мысль о том, проиграют или выиграют войну добровольцы, меня не очень интересовала. Я хотел знать, что такое война, это было все тем же стремлением к новому и неизвестному. Я поступал в белую армию потому, что находился на ее территории, потому, что так было принято; и если бы в те времена Кисловодск был занят красными, я поступил бы, наверное, в красную армию". Эти слова произносит главный герой романа Николай, но за ними явно слышится голос самого писателя. Однако несколько ниже тот же герой определяет-таки свое жизненное кредо: "Я ответил, что все-таки пойду воевать за белых, так как они побеждаемые".

Под ударами конницы Буденного белые откатывались на юг, в Крым. В 1920 г. Газданов вместе с остатками врангелевских войск отправляется на пароходе в Константинополь. В 1923 г. он переезжает в Париж. Здесь он поступает в Сорбонну, начинает писать и публиковаться. В 1929 г. в Париже выходит первый роман Газданова "Вечер у Клэр". Имя молодого писателя сразу же становится известным в среде русской эмиграции. Написанный от первого лица, роман-воспоминание в свободной повествовательной манере дает живой портрет молодого поколения эпохи гражданской войны. Критики считают, что на сегодня в зарубежной русской литературе это одно из лучших произведений о гражданской войне. Пожалуй, самую точную характеристику роману дал М. Осоргин: ""Вечер у Клэр" - рассказ о жизни юноши, которому ко дням гражданской войны едва исполнилось шестнадцать лет и который, не окончив гимназии, был втянут в водоворот российской смуты. Но "событий" в книге мало, центр рассказа не в них, а в углубленных мироощущениях рассказчика ... В искусном кружеве рассказа незаметно ставятся и не всегда решаются сложнейшие духовные проблемы и жизни, и смерти, и любви, и того неразрешимого узла событий, который мы одинаково можем назвать и судьбой, и историей" [29]. Осоргин подметил важнейшее свойство газдановской прозы в целом - воссоздание мира, эпохи, ее проблем через единичные, как бы случайные события, через героев, чьи судьбы почти не связаны и лишь слегка соприкасаются в пространстве и времени.

Роман Газданова лаконичен, всего 120 страниц, и вместе с тем "Вечер у Клэр" настолько плотно написан, фраза Газданова обладает такой необычной емкостью, а характеристики персонажей столь глубоки и ярки, что в результате произведение приобретает эпические свойства.

Внешний лаконизм и внутренняя глубина являются основными чертами прозы Газданова на протяжении всего творчества писателя. Объем его самого большого романа "Ночные дороги" чуть менее 200 страниц. В разнообразном и богатом творческом наследии писателя (9 романов, составивший целый том сборник рассказов, очерк "На французской земле", а также еще не собранные литературно-критические произведения, выступления на радио "Свобода", где он работает с 1953 г.) поднимаются многие вечные проблемы: о смысле жизни, трагизме человеческого бытия, о красоте и величии любви, о добре и зле, о преступлении и наказании, о человеке и социальной среде, об относительности счастья, о выборе жизненного пути и др. Его творчество пронизано острым ощущением напряженной потребности жить, действовать, размышлять, спорить. И рядом с иронией и скептицизмом, разочарованием во всем и вся присутствует удивительная нежность к человеку, сожаление об ограниченности его жизненного пути.

Для Газданова литература была смыслом всей его жизни. Он мучительно переживал, что не мог позволить себе посвятить ей все свое время без остатка. Нужда, необходимость содержать семью не давали ему возможности оставить работу ночного таксиста (хотя именно этот тяжелый труд являлся для писателя важнейшим, ни с чем не сравнимым источником жизненных впечатлений, столь необходимых в его творчестве).

Газданов страдал, что не был в состоянии с достаточной полнотой передать в своих книгах переполнявшие его мысли и чувства. В его произведениях не раз прорывается сожаление о бессилии понять ход событий и логику человеческих поступков, о невозможности заглянуть в сокровенные глубины души и постичь импульсы, побуждающие человека совершать действия, зачастую приводящие к разрушению судеб других людей. Но эти мучения и поиски, как ни странно, при всем кажущемся трагизме мироощущения автора, приводят неожиданно к светлому решению.

Каким бы случайным и печальным ни было прошлое, полнота сиюминутного ощущения жизни, интуитивное осознание единства, слияния со всем миром и в то же время единственности, уникальности каждого существования и дают человеку то, что можно назвать счастьем. Главное условие достижения этого состояния - акт самоосознания личности. Именно с него начинается путь духовного самовосхождения героев Газданова. Не случайно поэтому центральным, организующим текстовое пространство его произведений является мотив путешествия. Часто он заявлен уже на уровне названий: "История одного путешествия", "Пилигримы", "Полет", "Возвращение Будды", "Ночные дороги", "Вечерний спутник". Но дело здесь не только и не столько во внешних перемещениях героев. Главное - внутреннее путешествие персонажа в глубь собственных чувств и ощущений либо путешествие во времени, почти всегда ретроспективное. Найти выход из лабиринта жизни, понять ее логику и конечную цель - такова главная, хотя часто и невыполнимая задача близкого автору газдановского героя. "Мне кажется ... что мы все похожи на пилигримов, которые в пути забыли о цели их странствия", - этот программный для всего творчества писателя тезис звучит в словах одного из персонажей его позднего романа "Пилигримы".

Путешествие, как верно пишет исследовательница творчества Газданова Л. Сыроватко, начинается с возникающего в сознании героя "вечного вопроса". ""Пробужденный" вопросом о смысле жизни и им же превращенный в "путешественника", герой Газданова поставлен перед необходимостью немедленно дать ответ на него, сознавая всю его "вековечную открытость". До тех пор пока ответа не дано, он подобен призраку в призрачном мире" [30]. В основании вариантов ответа на этот вопрос лежит мифологема трех дорог. Первый вариант - это отказ от ответа, снятие вопроса. Так, например, решает для себя проблему один из персонажей романа "Вечер у Клэр" дядя Виталий, "человек с громадными способностями, живым и быстрым умом", жизненный поиск которого сводится в результате к тезису: "Смысла, действительно, нет, да он и не нужен".

Второй путь - это логическое разрешение проблемы, построение ясной и четкой схемы, формально непогрешимой цепи причин и следствий. По нему идет Александр Александрович, герой "Истории одного путешествия", признающий только "чистое чувство" - "любовь значит любовь, голод значит голод, жажда значит жажда и ненависть значит ненависть"; таков еще один персонаж этого романа, профессор, сформировавший четкие теоретические представления о порядке вещей и не желающий принимать во внимание отклонения от своей теории, так как в этом случае потеряет смысл вся его жизнь; таков отец главного героя романа "Полет" Сергей Сергеевич, "идеальная машина", каким считают его окружающие, сам же он выстраивает свое поведение как линию обороны от всякого рода жизненных неожиданностей, становясь в итоге жертвой собственных иллюзий.

И третий путь - это путь познания, основанный на доверии к жизни как она есть. По нему идут близкие автору герои, искренние и любящие той любовью, которая сродни евангельской: "...милосердствует ... не завидует ... не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего ... не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит" (1 Кор. 13, 4-7). Таков Коля, герой романа "Вечер у Клэр", таковы братья Рогачевы, Володя и Николай, герои "Истории одного путешествия", таков Сережа, герой романа "Полет", таковы Роберт и Пьер, герои поздних романов Газданова "Пилигримы" и "Пробуждение"; на путь постижения смысла жизни через такую любовь выходит после многих ошибок герой романа "Пилигримы" Фред. Именно этим персонажам оказывается по силам трудный путь личностного "довоплощения" (этот авторский словообраз означает преодоление внутреннего разлада, ощущения метафизического бездомья).

Каждый из газдановских героев вступает на дорогу "довоплощения" по-разному: через помощь ближнему (Рожэ, Фред из "Пилигримов", Пьер из "Пробуждения"), через сострадание, часто приводящее к любви (тот же Пьер из "Пробуждения", Роберт из "Пилигримов"), непосредственно через любовь, и это самая большая группа героев (Эвелина из романа "Эвелина и ее друзья", Николай и Вирджиния, Артур и Виктория из "Истории одного путешествия", Коля из романа "Вечер у Клэр", Жанина из "Пилигримов", Анна-Мария из "Пробуждения"), через отказ от нажитого состояния (ростовщик Лазарис из "Пилигримов") и т. д. Принципиально важно, что у Газданова это всегда простые и вместе с тем вечные, универсальные способы, которые выполняют в его тексте функцию ариадниной нити, помогающей пробраться сквозь самые сложные сюжетные лабиринты, выводящей из тьмы к свету, кажется, уже безнадежно заблудшие, отчаявшиеся души. Речь в данном случае идет в первую очередь о герое романа "Пилигримы" Фреде.

Остановимся подробнее на этом произведении, относящемся к жанру романа-притчи и построенного таким образом, чтобы проиллюстрировать фразу, вынесенную в эпиграф, представляющий собой старинную испанскую молитву: "Боже, дай мне силы перенести то, что я не в силах изменить. Боже, дай мне силы изменить то, что я не в силах перенести. Боже, дай мне мудрости, чтобы не спутать первое со вторым".

В "Пилигримах" несколько сюжетных линий. Нас будет интересовать здесь одна из них, связанная с главным героем романа Фредом, настоящее имя которого Франсис. Выходец из парижского "дна", юный Франсис попадает однажды в жилище стареющей проститутки, промышляющей в бедных кварталах города, - любительницы дешевого детективного чтива. Именно она и дает Франсису новое имя - Фред. Им назван ее любимый герой одного из авантюрных романов, широкоплечий мужчина с револьвером. Таким он изображен в иллюстрированном журнале. И щуплый, узкоплечий, низкорослый Франсис постепенно входит в соответствие с этим вымышленным образом: его взгляд приобретает свинцовую, устрашающую тяжесть, а в кармане прочно обосновывается револьвер. Новый Франсис-Фред - сутенер, гроза квартала St. Denis, которому уже неведом страх. И он готов до конца защищать свое новое положение. Однако, с другой стороны, у Фреда нет уверенности в том, что это положение стоит защиты. Такого рода неуверенность всегда расценивается Газдановым в пользу персонажа. Она - его главный шанс на возможность выхода из иллюзорной жизни, на внутреннее пробуждение. Далее, в беседе с неким Рожэ, который занимается проблемой малолетних преступников, Фред неожиданно для самого себя говорит, что на самом деле его зовут Франсис, но все называют его Фредом. Так первый шаг возвращения героя к самому себе оказывается связанным с возвращением собственного имени. Мотив утраты /возвращения имени - один из сквозных в творчестве Газданова. Он возникает в его романе "Пробуждение", формируя фабулу произведения, неоднократно звучит в романе "Ночные дороги", однако здесь проблематичной является вторая часть мотива: возвращение имени, с невозможностью этого возвращения оказываются связаны трагические развязки судеб героев произведения. Произнесение собственного настоящего имени словно разрывает рамки псевдобытия газдановского героя, после чего в "Пилигримах" следует искренний рассказ Франсиса-Фреда о своей жизни и мучающих его проблемах. Заканчивается роман неожиданно - внезапной смертью героя в результате несчастного случая. Однако происходит это уже после его внутреннего очищения. Последней мыслью Фреда была та, что "людям надо помочь. Для меня лично в этом смысл человеческой деятельности. Огромное большинство людей надо жалеть. На этом должен строиться мир". То есть по существу - в плане духовного "довоплощения" - герой романа оказывается готовым к смерти. Поэтому финал произведения, на наш взгляд, не оставляет ощущения трагической безысходности, даже несмотря на заключительную авторскую сентенцию:

"Его труп подняли через несколько дней. Тело его было разбито, руки и ноги сломаны, но лицо не пострадало, и мертвые его глаза прямо и слепо смотрели перед собой - в то небытие, из которого он появился и которое вновь сомкнулось над ним в холодной и безмолвной тьме".

Видимо, на этой последней фразе романа основана точка зрения исследователей творчества Газданова, расценивающих смерть Фреда как "самую ужасную в своей бессмысленности" [31]. Заметим, однако, что герой Газданова за свою короткую жизнь (к моменту смерти ему лишь 23 года) успел и сумел пройти свой духовный путь до конца, а потому - по большому онтологическому счету - уже неважно, сколько лет еще ему суждено прожить и в какой момент его застигнет смерть. Было бы гораздо страшнее за посмертную судьбу Фреда, если бы его наполненная преступным риском и опасностями жизнь оборвалась раньше, чем он встретился с Рожэ и снова стал Франсисом. Поэтому, на наш взгляд, в судьбе Франсиса-Фреда смерть, вопреки заключительным авторским рассуждениям, связана не столько с небытием, сколько с пробуждением. (Здесь невольно вспоминается предсмертное прозрение А. Болконского, внезапно на грани ухода осознавшего смерть как пробуждение: ""Я умер - я проснулся. Да, смерть - пробуждение", вдруг просветлело в его душе...").

"Пробужденный" смутным чувством собственной неудовлетворенности, будучи уже "не в силах перенести" свое иллюзорное существование, Франсис сумел изменить и свой внутренний мир, и свою жизнь в соответствии с Высшим Законом. Подобно евангельскому "блудному сыну", он совершает собственное возвращение в "дом отца" - в этом прежде всего притчевый смысл романа "Пилигримы". В то же время изначальное положение газдановского "блудного сына" представляется нам более неустойчивым, зыбким по сравнению с евангельским, ибо в его судьбе отсутствует тот земной "дом отца", в котором его помнят, любят, ждут. Редукция первой части притчевого сюжета в романе "Пилигримы", с одной стороны, драматизирует положение героя Газданова, но вместе с тем, с другой стороны, усиливает мысль о высоте его духовных устремлений.

Среди вариантов жизненной философии газдановских героев можно обнаружить еще одну особую позицию. Ее особенность в том, что она не заряжена стратегией пути, не разворачивается во внутреннее движение. Это философия изначальной "всеясности", где отсутствует сама возможность постановки "вечного вопроса". Персонажи, лишенные способности к размышлению, представляют собой газдановский вариант "мертвых душ", это некие биоавтоматы, считающие, что жизнь другого человека должна полностью уложиться в прокрустово ложе их представлений, чаще всего животно-физиологических. Таковы доктор Штук, мать Артура в "Истории одного путешествия", муж Анны-Марии в "Пробуждении", Зина в "Возвращении Будды" и др. При этом следует отметить, что функция такого рода персонажей у Газданова чаще всего эпизодическая, сюжетная перспектива его произведений принадлежит не им.

Из сказанного можно увидеть, что мир, созданный воображением Газданова, отличен от других художественных миров. Истоком этого мира служил, как уже говорилось ранее, богатейший собственный несладкий жизненный опыт писателя, который мало кому выпадал на долю в столь короткие биографические сроки. И дело даже не во внешних перипетиях, эмигрантских мытарствах, постоянном хождении по грани между жизнью и смертью в период гражданской войны, в стремлении выжить во что бы то ни стало в чужом и чуждом зарубежье - без средств к существованию, без профессии и связей. Вся эта внешняя жизнь сочеталась с напряженной жизнью духа, с осмыслением судьбы собственной и судеб тех русских, кого забросило в Европу, почти для всех бесприютную и негостеприимную. Эта тема стала одной из ведущих в творчестве Газданова - от ранних рассказов и романов до самых последних и зрелых произведений. Разумеется, в каждом случае она имеет особое разрешение, принимает свои образные очертания, словесное оформление. Она звучит и в романах "Вечер у Клэр", "История одного путешествия", "Возвращение Будды", "Ночные дороги", "Полет", и во многих рассказах (см., например, "Воспоминание", "Панихида", "Письма Иванова"). Из девяти романов Газданова только два написаны целиком на французском материале ("Пилигримы" и "Пробуждение"). И хотя в них действуют герои, не прошедшие страшный опыт революции, гражданской войны, изгнания, ставший частью биографии русского эмигранта, их, как мы попытались представить, также волнуют те вечные вопросы, которые столь характерны для героев русской классической литературы. Именно поэтому некоторые рецензенты эмигрантской прессы называли Газданова "нашим Достоевским".

* * *

В небольшом рассказе Газданова "Водопад" есть такой монолог:

" - Как вы хотите, чтобы я писал? - говорил мне один из моих товарищей. - Вы останавливаетесь перед водопадом страшной силы, превосходящей человеческое воображение: льется вода, смешанная с солнечными лучами, в воздухе стоит сверкающее облако брызг. И вы держите в руках обыкновенный чайный стакан. Конечно, вода, которую вы наберете, будет той же водой из водопада, но разве человек, которому вы потом принесете и покажете этот стакан, - разве он поймет, что такое водопад? Литература - это такая же бесплодная попытка".

На наш взгляд, не менее бесплодной является попытка описать творчество Газданова. Этого автора нужно читать. "Я убежден, - пишет Ласло Диенеш, автор вступительной статьи к трехтомному собранию сочинений Газданова, - не может такого быть, что читателю, открывшему любой из этих томов, не понравятся эти замечательные романы и шедевры-рассказы, что не потрясут они русского читателя своей психологической и философской глубиной, размышлениями о жизни и смерти, о любви и случайности, о смысле и бессмысленности бытия, своим тончайшим выражением этих мыслей и "движений души", своей неповторимой, спокойной, но в то же время напряженной словесно-камерной музыкой, своим непогрешимым ритмом, интонацией, своим чистейшим, прозрачным, звенящим великолепным русским языком" [32].

[28] Цит. по: Никоненко Ст. Загадка Газданова // Газданов Г. Собр. соч: В 3-х т. Т. 1. М., 1999. С. 15.

[29] Цит. по: Никоненко Ст. Указ. соч. С. 19.

[30] Сыроватко Л. Газданов-романист // Газданов Г. Собр. соч.: В. 3-х т. Т.1. С. 659.

[31] Сыроватко Л. Газданов-романист // Газданов Г. Собр. соч.: В. 3-х т. Т.1. С. 659.

[32] Диенеш Л. Писатель со странным именем // Газданов Г. Собр. соч.: В 3-х т. Т. 1. С. 12.

Заключение...

© 2002 Институт филологии СО РАН